«Пуговиц 20 штук, фотокарточек 2, разная переписка 3 штуки. При обыске грубого нарушения не было». Владелец 20 пуговиц, георгиевский кавалер Алексей Бельченков, домой не вернулся — сгинул в лагерях Коми. Его брата Анисима расстреляли через месяц. У Анисима дома при обыске не нашли вообще ничего — так и указано в протоколе. Реабилитированы оба в 1989-м. Из выданных родственникам копий дел можно узнать, как председатель сельсовета назвал братьев кулаками, как оба они не признали вины ни в антисоветской агитации, ни в поджоге колхозного сена, ни в потраве полей. Но нельзя узнать, кто допрашивал, судил и расстреливал: имена чекистов заботливо скрыты от чужих глаз.
Москвич Игорь Яковлев увлекается генеалогией. Восстанавливая историю семьи, они с женой и истребовали дела репрессированных родственников (Анисим Бельченков — прадед Татьяны). Дела из псковского архива УФСБ пришли прошлым летом. С вымаранными фамилиями.
Так, например, начинается протокол обыска:
«1938 года февраля 10 дня, я, сотрудник Куньинского РО НКВД фамилия скрыта, произвел обыск на основании ордера Куньинского РО НКВД № 7 в присутствии понятой гр-ки фамилия, имя, отчество и год рождения скрыты. Проживает в дер. Гороватка Ушицкого с/с. Произвел обыск у гр-на Бельченкова Алексея Егоровича, 1882 г. рождения». Автор обвинительного заключения, согласно этим документам, выглядит так: «пом. о/уполномоченного УГБ Куньинского РО УНКВД по Калининской области звание скрыто гос. безопасности фамилия скрыта».
Где-то фамилии причастных к преступлению, — а фабрикация заведомо ложных уголовных дел есть преступление, — при копировании закрыты полосками бумаги, а где-то — замазаны маркером. Похоже, умышленно поврежден сам оригинал документа: в самом деле, не делали же фээсбэшные архивариусы двойных копий — чистую, которую затем подвергали корректуре, а с нее уже второй экземпляр для отправки родственникам репрессированных? Уж больно сложная технология, зачем? Значит, вполне могли мазать в оригинале, чтоб уж наверняка и никому.
То, что стыдливые заплатки в документах — не эксцесс исполнителя, а позиция ведомства, подтвердила практика. Судебная. Яковлев, получив документы с купюрами, затребовал полную версию. Получил отказ от УФСБ по Псковской области со ссылкой на закон, по которому сведения о сотрудниках ведомства не разглашаются. Этот отказ, фактически подтвердивший, что псковские кадры ФСБ считают себя наследниками «славных традиций» НКВД, Яковлев обжаловал в Управлении регистрации и архивных фондов ФСБ России. Но и там выступили за преемственность поколений.
А позже военная прокуратура Псковского гарнизона сформулировала свою, согласную с секретной службой, позицию. Формулировки прокурорского письма сводятся к следующему:
Федеральная служба безопасности стоит на страже чести и достоинства сотрудников, а коли их за фальсификацию дел не осудили, то, значит, и доброе имя не стоит марать.
При этом прокурор Ратников (благо хоть имена современников в погонах пока не вымараны из документов) ссылается на закон «О реабилитации жертв политических репрессий», согласно которому предусмотрена публикация сведений о признанных виновными в фальсификации дел, применении незаконных методов расследования, преступлениях против правосудия. А проведя проверку, псковские прокуроры не установили, что причастным к аресту Бельченковых выносились приговоры за таковые деяния.
Интересно, кстати, отчего в ходе проверки эти самые псковские прокуроры, узнав, что причастные к политическим репрессиям (уж это точно установлено прокурорским актом 1989 года) избежали уголовных дел, эти уголовные дела не потребовали завести? Да, сроки давности, но черное — черным, а белое — белым назвать должно.
Читайте полный материал "Новой газеты" по ссылке: https://novayagazeta.ru/articles/2021/10/17/shtrikhbreikery